«Энергетик» 8 сентября 2005г.

Хотя над Львовщиной было небо синее

В тот день он совершенно случайно встретил сослуживца. Правда, работали они в разных отделах. И не в этом здании, где теперь располагается ОАО «Хабаровскэнерго». А еще там, по улице Шеронова.

– Виктор Кириллович! Рыженко!

Тот, что называется, опешил. Кто бы это его окликнул? Оглянулся и замер. Но тотчас воскликнул:

– Александр Викторович! Величко! Сколько лет, сколько зим!..

– Это уж точно, – в тон ему ответил Величко. – Не одна зима прошла…

Живут они в разных концах города. О частых встречах и говорить не приходиться. Разве что по счастливой случайности. Например, как теперь. Оба вот-вот девятый десяток разменяют. Но в этот момент вряд ли кто мог признать, что за их плечами такая долгая жизнь. В глазах чуть ли не юношеский блеск. Как будто в плечах раздались шире, как будто стали еще стройнее. Словно сбросили с себя многие годы. И казалось, что они, давние сослуживцы, вовсе не пенсионеры, не преклонных лет ветераны. А все еще так же в рабочем строю, так же в каждодневных заботах. Такие вот захлестнули чувства, которые, подобно чудодейственному эликсиру, как будто омолодили душу.

– Все так же на природе? – улыбнувшись, спросил Рыженко.

– А где же еще! – удивился Александр Викторович. – Все там же, на даче. Аграрную реформу проводим. – И оба от души рассмеялись.

Вот и теперь он торопился на автобус. Предвкушал, как с шестилетней правнучкой пройдет по саду, чуть ли не прощупает каждое деревце, ягодный кустарник. Такой красоты в другом месте и не сыскать. Наверное, потому, он, Величко, не забросил участок, как многие другие. После дождя здесь, на даче, легко дышалось. На полную грудь. Воздух был не только свеж, но и наполнен каким-то особым ароматом, который мог исходить лишь от земли, напоенной грозовой влагой. Напоенной после долгих знойных дней, когда, казалось, в саду должно было все сникнуть и увянуть. Однако не увяло и не сникло. И, очевидно, не только потому, что он, обливаясь потом, без устали таскал и таскал воду в ведрах, стараясь хоть немного плеснуть живительной влаги под каждый росток. Живуча же природа! Какое только не было пекло, но оно оказалось бессильным, не смогло загубить все то, что исходило от земли, что было ею выстрадано под палящим солнцем.

Но надо было дело делать. Однако за что же в первую очередь взяться? Право, на даче в любой день есть к чему приложить руки. Но в этот момент его мысли все же кружили вокруг сада. Пора его омолаживать. И в который раз он прикидывал, в каком месте лучше всего заложить посадки абрикосов и слив. Может быть, вон там, на бугорке, где больше солнца? Впрочем, следует посоветоваться. Как в той поговорке: мол, одна голова – хорошо, а две...

– Надя! – позвал он громко жену. – Оторвись на минутку от своей морковки! Дело есть.

– Опять что-то мудришь, Александр, – добродушно проронила она мужу. – А с морковью, между прочим, все в порядке. Но вот цветы... Так, сказывай, Саша, отчего ты вдруг меня от гладиолусов отвлек?

– Помозговать надо о сливах да абрикосах. Местечко им требуется подобрать.

– Так ты же, Саша, на Кубани в агрономы чуть ли не пошел. Тебе ли мой совет?

– Однако не пошел ... – с тихой грустью проговорил он. С грустью не оттого, что он, Величко, не состоялся как агроном. Вовсе нет. Слова жены всколыхнули в памяти то далекое-далекое время, когда ему едва перевалило за первый десяток лет. И не Кубань в то мгновенье встала перед его глазами. А пригород под Сталинградом, где он родился, откуда, казалось, никуда и никогда не уедет. Но пришлось уехать. Еще мальчишкой. Потому что не с кем было дальше жить. Некому было за ним присматривать. Растить, ставить на ноги. Мать рано умерла. Отца не было. Вот и умчал он на Кубань, в станицу Павловскую. К деду, который там жил. В собственном доме, к которому примыкал большой сад с обширным огородом.

Вот тогда, шестьдесят пять лет назад, его, еще мальчугана, дед как раз и готовил в агрономы.

– Смотри, внучек, какое приволье кругом! – проникновенно, с чувством говорил он. – Земля-матушка кормит нас, одевает. Как же мы жили бы без нее, кормилицы?

Потомственный крестьянин, дед не мыслил свою жизнь без земли, он как бы сросся с ней. И эту привязанность, преданность земле старался привить внуку. Он грезил о том, как его внук-агроном будет на одноконной бричке объезжать поля с колосящимися пшеницей, ячменем, гречихой, как будет он держать в руках крупный початок кукурузы. Как будет срезать с вьющихся плетей гроздья винограда, каждая ягода которого переливается янтарным солнцем. И какое обилие фруктов – груш, яблок, слив, абрикосов!

– Где еще может быть такая благодатная плодородная земля, как не на Кубани! – восклицал дед.

Тогда деду даже и в голову не могла прийти мысль, что вскоре эту землю, орошенную потом его предков, будут топтать коваными башмаками чужаки с фашистской свастикой.

Уже шла война. Великая Отечественная. Немцы рвались к Сталинграду. Напролом шли через Кубань, оставляя в каждом селении карательные отряды. Не избежала этой участи и станица Павловская. Начались сплошные аресты. Школа была закрыта. Понятно, как и его сверстники, Саша Величко не учился. Он пас коров. Именно там, у глубокого рва, окруженного пастбищами, шестнадцатилетний юноша видел, как зверски расправлялись фашисты с подозреваемыми станичниками. Именно здесь, у рва, он слышал оглушительную пальбу из автоматов, видел, как падают в овраг сраженные пулями мужчины, женщины.

Можно ли было все это выдержать? Человеконенавистничество. Беспредельную жестокость. Но он выдержал. Не мог не выдержать. Потому что уже четко осознавал, что его место там, на фронте. Осознавал, что фашистам надо мстить. За чудовищность. Изуверство. За опаленную войной юность. Врага надо уничтожить. Прогнать с родной земли. И как только наши войска, вышвырнув фашистов, вошли в станицу, Александр Величко сразу же помчался в штаб, к командованию.

– Тебе сколько лет, паренек? – сурово спросил его один из военноначальников, глядя на хрупкую в ту пору фигурку. – Небось, еще и восемнадцати нет?

– Нет - так будет! – смело, почти вызывающе, ответил Саша. И прямо в глаза посмотрел на бывалого фронтовика. Взгляд проницательный, суровый, взгляд человека, повидавшего всякое. Такой не струсит, не растеряется, не даст стрекача. Так думал командир. И судьба Саши Величко была решена. Здесь, в станице Павловской, он надел солдатскую шинель. А через несколько месяцев ему исполнилось семнадцать. Здесь, на Кубани, и был сформирован 105-й запасной стрелковый полк 43-й стрелковой дивизии, в составе которой и воевал он, рядовой Александр Величко.

Но не сразу молодой боец, что называется, понюхал пороха. Предстояла дальняя поездка в военном эшелоне. На Украину, на Львовщину, где бесчинствовали банды оголтелого националиста Бендеры. В ту пору наши войска вели массированное наступление по всем фронтам, отбрасывая врага все дальше и дальше к западным рубежам, освобождая от оккупантов города, поселки, села. Недобитые отряды немцев с бендеровцами скрывались в лесу. Ночью же они делали вылазки в селенья, чаще всего небольшие, и устраивали там резню. Этим бандитским группировкам и должен был противостоять 105-й стрелковый полк. И не только противостоять, но и производить зачистку населенных пунктов после их освобождения.

В полку в основном подобрались парни хваткие, как говорится, не из робкого десятка. Каждый хорошо ориентировался в боевой обстановке, обладал мгновенной реакцией. Ведь бандиты внезапно возникали из подвалов, заброшенных домов. Прятались в садах. Особую опасность представляли снайперы. Затаившись в густой кроне садовых деревьев, они в упор расстреливали наших бойцов. На глазах Величко гибли боевые друзья. И он с громким криком несся на ту грушу, откуда раздался роковой выстрел, не думая вовсе о том, что и он в это мгновенье был заметной мишенью для бандита. Но, вероятно, чувство отмщения за гибель друзей было сильнее страха перед смертью. Это невозможно передать словами. Это надо только испытать. Прочувствовать всем сердцем, всей душой. Прочувствовать каждой нервной клеточкой.

Подсознание цепко держит эти жуткие боевые эпизоды. Порою ночью во сне вдруг защемит сердце. Захлестнет всего душевная боль. Как будто кровоточит рана. Как будто он вновь видит себя, склоненным над умирающим другом. Чутко прислушивается к его предсмертным словам.

– Саша, друг... – Тот едва шевелил губами. – Возьми вот это. – И ослабевшей рукой, с великим трудом достал из нагрудного кармана письмо. – Не успел отправить. Съездишь в нашу станицу. Она по соседству с вашей. Даше передашь. Помолвлены мы с ней. Но не успели...

Он не договорил. Умер. Очевидно, хотел сказать о свадьбе. Да только ли о ней? А оборвавшаяся из-за проклятой войны мечта? Надежды, которыми были наполнены юные души? Ведь друг так хотел растить хлеб, обзавестись семьей, собственной усадьбой. Растить детей, внуков. И вот погиб. А над ним небо было синее. Александр плакал беззвучно. Плакал о потере друга. О безвозвратно уходящей молодости. Здесь, на войне, у времени был свой, особый отсчет. Здесь, на войне время по-особому вершило людскими судьбами, накладывало свой, особый отпечаток. Но время уже работало на них, бесстрашных бойцов. Непоколебимых героев. Оно работало на Победу. Вся Львовщина уже была очищена от немцев и их прихвостней, бандеровцев. Здесь, на Львовщине, девятнадцатилетний рядовой Величко за мужество и героизм, проявленные при очистке от бандеровцев одного из селений, был награжден медалью «За боевые заслуги».

Тот день навсегда врезался в память. Не только потому, что поздравляли друзья с боевой наградой. До бойцов дошла страшная весть о гибели генерала Ватутина. Причем от рук бандеровцев. Погиб в одном из сел, где был расположен штаб генерала. К нему из леса и подкрались бандеровцы. Подкрались так скрытно, что их не заметила охрана. Внезапное нападение бандитов закончилось трагедией.

А наши войска между тем продвигались к Польше. Перевели в другую часть и рядового Величко, в составе которой он был до 1947 года. А затем — учеба в Ленинградском военном пожарно-техническом училище. О котором он, как говорится, не думал, не мечтал. А вот друг его мечтал. Он как раз и уговорил Александра вместе поступать.

– Нам, фронтовикам, будет трудно привыкать к обычной гражданке, – убеждал он товарища. – На фронте, Сашок, мы ведь все время в прятки со смертью играли. Риск уже в нашем характере. И пожарное дело – то, что нужно.

Уговаривать Величко больше не надо было. Наверное, прав дружок. Полностью романтику не вытравила из души война. Спасать людей, материальные ценности при пожарах не каждому дано. Надо быть сильным, бесстрашным, волевым. Это и привлекало молодых фронтовиков. В 1947 году им обоим было только по двадцать лет.

После трехгодичной учебы Величко, уже в звании лейтенанта был переведен в войсковую часть, дислоцировавшуюся в Хабаровске. Пожарное дело и впрямь увлекло молодого специалиста, ему казалось, что это и есть его призвание. Неправда, что у военных кругом, как говорится, тишь да благодать. ЧП, в том числе сокрушительные пожары, бывают и здесь, на территории войсковой части. Непогашенный окурок, неисправности в электропроводке, электрические разряды во время грозы — все это может послужить причиной пожара. Каждый ли военнослужащий - будь он офицер или рядовой — знаком с правилами противопожарной безопасности? С этого, с профилактики, и начал свою службу в новом качестве лейтенант Величко. Причем начал успешно, что не осталось незамеченным высшим командованием. Наверное, потому он в 1956 году был командирован для дальнейшего прохождения службы в Польшу.

Только год он пробыл за границей. Но этот год был памятным для него. Там, за кордоном, хотя в ту пору и социалистическим, он испытывал особую, глубокую тоску по Родине. По Сталинграду, где он делал первые шаги. По кубанской станице Павловской, которая подняла его на ноги. И конечно, по Хабаровску, ставшему в его жизни надежным причалом. Потому что именно здесь он обзавелся семьей, пустил крепкие корни. Именно здесь, в Хабаровске, он обрел прочную опору. В семье. В работе. В друзьях. Как раз в тот самый критический момент, когда поддержка была крайне необходима. В тот самый момент, когда врачи обнаружили у него заболевание легких и прооперировали. В тот самый момент, когда его по болезни комиссовали из армии, и, казалось бы, он, человек сугубо военный, не имея гражданской специальности, мог бы и растеряться.

Однако не растерялся фронтовик, кадровый офицер Величко. Не растерялся потому, что чувствовал надежное плечо верных друзей. Он поступает в Хабаровский филиал Московского финансового института и успешно его заканчивает. Теперь у него была престижная гражданская профессия. Теперь он чувствовал себя уверенно, мог рассчитывать на свои силы. А значит, как и подобает мужчине, содержать семью. Он благодарит судьбу, что свела его с верной подругой жизни — Надеждой Николаевной. Она всегда чутко улавливала настроение мужа, его состояние здоровья, постоянно поддерживала в трудную минуту.

И во время учебы. И тогда, когда после окончания института устроился на работу в управление материально-технического снабжения Хабаровского района. Как говорится, делал первые шаги в качестве инженера-экономиста. Однако здесь он проработал недолго. Как-то встретился с Федором Степановичем Лапиным, с которым вместе учились в институте. Он в ту пору возглавлял отдел материально-технического снабжения управления «Хабаровскэнерго». Разговорились, обменялись новостями. Вот Лапин и предложил ему, Величко, перевестись в энергосистему.

– Конечно, хлеб нелегкий, – откровенно говорил он товарищу. – Но работа интересная.

И Величко принял предложение. Это было в 1974 году. Без малого пятнадцать лет проработал в энергосистеме Александр Викторович. Все было в жизни. Успехи и неудачи. И, конечно, неудачи эти были в силу многих объективных причин. Но только не из-за этой так называемой безалаберности. Все ли можно предвидеть, предусмотреть? Ведь не зря бытует расхожая фраза: «Не ошибается тот, кто ничего не делает». А работать, что называется, спустя рукава, в «Хабаровскэнерго» было просто невозможно. Да это и не в характере его самого, Величко. Даже теперь, будучи пенсионером, он нет-нет да заглянет в ОАО «Хабаровскэнерго». Не ради праздного любопытства. Боже упаси! Просто порой скучает он по прежнему месту работы. Вот и тянет к энергетикам. Как, мол, они поживают.

Да вдруг опять встретится со старым сослуживцем. Как в тот день. День, когда он, уже дед и прадед Александр Викторович Величко, словно пережил вторую молодость.

Владимир БОНДАРЬ.