«Дальневосточный Комсомольск» 19 мая 2005г.

Медаль за бой, медаль за труд
из одного металла льют

Время и судьбы

Из воспоминаний Василия Григорьевич Зайцева, бывшего директора станции.

ГЕРОИЗМ ДЕНЬ ЗА ДНЕМ

Улыбка Сафина

Во время войны официально действовал 11-часовой рабочий день с двумя выходными. В связи с крайне плохим питанием люди выкладывались до последней физической возможности. Кроме того, когда котел, турбина или отдельный механизм оказывались в ремонте, люди не уходили домой до полного окончания ремонта и включения агрегата в работу. Вот несколько примеров по котельному цеху из тех времен, когда я там был мастером.

В результате очередного "хлопка" (так именовали взрывы угольной пыли) на котле № 7 разрушилась газовая перегородка фестонного пучка. Требовалось срочно ее восстановить. Времени на остывание котла выделить было нельзя, ведь снято примерно четверть нагрузки. Стоят станки, не точатся снаряды, не клепаются самолеты, не варятся корабли.

Сразу после отключения котла и нескольких минут вентиляции газоходов работающим дымососом с помощью лампы снаружи через лаз удалось установить характер и размеры повреждения. Теперь надо лезть в газоход, удалять поврежденные плиты и ставить на их место новые. В газоходе жара нестерпимая, огромное количество горячей золы, раскаленные стенки обмуровки, трубы с температурой стенки 120-140°С. Я привлек к делу всех ремонтников, какие у меня были. Несколько человек, одевшись в ватные куртки и брюки, надев теплые рука вицы и привязавшись страховочными веревками, сделали поочередно попытки добраться до места повреждения, не стерпели жары, и были извлечены из газохода страховочными веревками.

Стоим возле лаза, думаем: что же еще можно сделать, чтобы ускорить устранение повреждения. Вопреки инструкции идем на риск по ускорению охлаждения котла работающим дымососом.

В бригаде моих ремонтников был низенький, юркий человек, татарин по национальности - Сафин. Минут через 15-20 после неудачных попыток начать работу в газоходе я обратился к Сафину с просьбой попробовать еще раз. Он ответил улыбкой, обнажив ровный ряд белых зубов, и полез. Я не мог этого забыть никогда, потому что человек рисковал жизнью, предварив этот свой поступок обворожительной улыбкой. Через несколько минут в лаз была выдана первая плита. Вслед за плитой был извлечен Сафин. Улыбаться он был уже не в состоянии. Сквозь слой пыли и золы проступало багровое от перегрева лицо.

Следом за ним полез следующий - и так один за другим до полного окончания работ. По всем канонам мирного времени начать эту работу техника безопасности разрешила бы не раньше чем через сутки после остановки котла, а в этом случае через 10 часов после остановки повреждение было устранено, и котел снова был в работе.

Думаю, что это схоже с тем, что называется словом "героизм".

Потому что без воды...

Вот другой аналогичный пример. В барабане котла № 5 возникло повреждение паросепарационного устройства. По анализам резко ухудшилось качество пара. Это грозило заносом солями и пережогом пароперегревателя. Котел был аварийно остановлен, и снова стоят потребители, дающие военную продукцию. Вопреки инструкции пошли на ускоренное расхолаживание котла.

Как только давление по манометру снизилось до нуля, понизили уровень воды и стали открывать люк барабана. В котле еще было очень небольшое избыточное давление, не улавливаемое манометром. В связи с этим люк, открывавшийся вовнутрь, не хотел открываться. С большим трудом и предосторожностями от ожога паром люк открыли и, находясь снаружи, с помощью освещения установили, что повреждена торцевая часть сепарационного устройства. Надо лезть в барабан и устранять повреждение. Требовалась сварка и восстановление болтовых соединений.

Иван Григорьевич Новиков - мастер на все руки: и слесарь, и резчик, и сварщик. Дело надо делать в нестерпимой жаре (Т= 90-95°С). Оделся он в теплую стеганую одежду, шапку, рукавицы, застраховался веревкой, взял инструмент и полез в барабан. Через 1-2 минуты высунул наружу через люк побагровевшее от перегрева лицо и попросил полить его холодной водой. Я взял пожарный шланг и, находясь снаружи, поливал его с перерывами холодной водой. Пока напитанная водой теплая спецовка прогревается, он работает. Потом я снова прямо в барабане обливаю его холодной водой, и снова несколько минут работы. Так длилось около двух часов - пока повреждение не было устранено.

На том же котле № 5 зимой в максимум нагрузок появился свищ. Что делать? Остановить котел нельзя, на нем военная нагрузка. Если работать со свищом, то через несколько часов насыщенный пар в месте свища порежет металл и устранение повреждения потребует очень много времени и труда т.к. это изнутри камеры.

Я пошел на очень большой риск. На ходу без остановки котла подогнал к поверхности коллектора патрубок диаметром большим, чем диаметр лючка. Установил на противоположном конце патрубка открытую задвижку, и сварщик Саня Гончаров приварил патрубок к коллектору, находящемуся под полным рабочим давлением пара. Закрыли задвижку, и пропуск пара прекратился. Котел продолжал работать до весны.

Выполнение такой сварочной работы в обычное время категорически недопустимо. След приварки этого патрубка на коллекторе пароперегревателя котла № 1 (тогда это был котел № 5) сохранился до сих пор. А было это 63 года назад.

Похлебка для фрезеровщика

Фрезеровщик судостроительного механического цеха завода Илья Евсеевич Слепко к ТЭЦ отношения вроде бы не имел. Но однажды очень нам помог.

Зимой 1942-1943 года на топливоподаче ТЭЦ поломалась ведущая шестерня редуктора скрепной лебедки. Одна технологическая линия подачи угля из разгрузочного сарая в бункере котлов по этой причине полностью остановилась. Вторая цепочка механизмов не успевала подавать уголь, и малейшее повреждение хотя бы одного ее звена грозило полным снятием нагрузки и остановки всех, подчеркиваю, всех оборонных заводов города.

Поврежденная шестерня имела очень сложные так называемые шевронные зубья. На заводе станочный парк был очень большой, но для нарезки зубьев такой сложной конфигурации годился только один станок.

Работа эта была поручена самому квалифицированному фрезеровщику, и было приказано, чтобы станок работал безостановочно столько времени, сколько нужно для изготовления шестерни.

Мне, в то время начальнику топливно-транспортного цеха, было велено накормить фрезеровщика. Директор ТЭЦ М.И. Гланц лично отсчитал мне 20 талонов на дополнительное питание. На каждый талон полагался черпак супа-галушек. Это мутная жидкость, в которой плавало 2-3 галушки. Кстати, во время войны, чтобы хоть как-то поддержать силы людей, до предела истощенных голодом, Гланц с помощью каких-то властей добыл для работников ТЭЦ сверх всяких фондов и карточек целую ванну американского сала - "лярда". Оно выдавалось как премия, по 50 граммов только за какое-либо выдающееся дело или когда людям приходилось работать по нескольку суток подряд, не уходя домой. Так вот, в столовой ТЭЦ на эти талоны мне налили более ведра этого хлебова, и я понес его в главный механический цех фрезеровщику. Морозная длинная ночь и еле светящиеся окна огромного цеха.

Разыскал нужный станок и фрезеровщика. У станка стоял предельно уставший, давно не спавший человек и обрабатывал нашу шестерню. Поставил я у станка ведро и сказал, что мне велено его накормить. Он удивился; все это ему? Я сказал — да. Фрезеровщик что-то проверил на работающем станке, вынул из-за кирзового голенища деревянную ложку и принялся есть. За 15-20 минут он съел более половины содержимого и стал снова что-то проверять на обрабатываемой детали. Я напомнил ему, что ведро мне надо вернуть в столовую, и попросил остаток еды куда-нибудь перелить. Перелить было некуда. Фрезеровщик, проверив еще раз работающий станок, сел к ведру и принялся есть дальше. Минут через 15 ведро опустело.

Уходя, я спросил: когда шестерня будет готова? Он ответил: завтра к вечеру. И слово сдержал. Через сутки ТЭЦ уже обеспечивалась топливом совершенно надежно.

Труд человеческий, особенно если он значительный, выполняется с душой и со знанием дела, никогда не останется незамеченным.

ВОЕННЫЙ ЗАЕМ

В годы войны рабочее напряжение было предельно возможным. Этого нельзя описать. Но мне хочется привести всего один пример того, как война изменила отношение людей к делу, к интересам страны, к защите Родины.

Перед войной и во время войны ежегодно выпускались государственные займы. Подписка на них всегда была важнейшей политической кампанией.

Политика политикой, но этот вопрос касался кармана каждого конкретного человека. И всегда находилось небольшое количество людей, которые либо совсем не хотели подписываться на заем, либо подписывались на очень низкую сумму. Среди таких был обмуровщик котельного цеха Курбатов. Я уже был готов подписаться вместо него на второй месячный заработок сам, лишь бы не вести с ним беседу на эту тему.

Перед войной только что закончилась подписка на очередной заем. В связи с началом войны возникла инициатива о проведении дополнительной подписки в размере двух­недельного заработка. Подписки еще не было, шли только разговоры о ней. Приходит ко мне не кто иной, а именно Курбатов, и говорит: «Василий Григорьевич, подпишите меня дополнительно на месячный заработок».

Я был поражен изменением в поведении этого человека. В тот же день кто-то из работавших с ним ремонтников рассказал мне, что Курбатов получил письмо с сообщением о том, что поезд, в котором его жена с детьми ехали с Украины в Комсомольск, разбомбили немцы. К счастью, все его домочадцы остались живы, а письмо прислали из деревушки, где они приютились.

Именно в войну многие люди, роптавшие ранее на бедность, на неустроенность жизни, поняли, чем была для них Советская власть и стали защищать ее, не щадя живота своего и самой жизни.

В понедельник 23 июня, утром, мы, комсомольцы ТЭЦ, собрались на собрание и объявили себя мобилизованными. Я первый написал заявление с просьбой принять меня кандидатом в члены партии.

РОЖДЕНИЕ ТЕПЛОФИКАЦИИ ГОРОДА КОМСОМОЛЬСКА

Проект ТЭЦ не предусматривал подачу тепла для отопления жилых домов. Вся теплофикационная мощность второй очереди ТЭЦ была предназначена только для нужд завода.

К концу 1940 года теплофикационная схема ТЭЦ была готова, а заводские потребители тепла были готовы не все. Появился резерв тепловой мощности ТЭЦ.

Приближалась первая военная осень, а за ней и зима. Кирпичные дома по улице Пионерской и по проспекту Сталина имели в подвалах отопительные котельные, но не имели топлива, и, главное, не имели людей для обслуживания котельных.

Начальник ПТО станции Г.Г. Мамаджанянц выступил с предложением до начала отопительного сезона проложить в город от ТЭЦ теплотрассу и обеспечить центральное отопление этих домов. Предложение было принято. Это было где-то в июле-августе 1941 года. Закипела работа. Возглавлял ее заместитель начальника турбинного цеха Глеб Николаевич Семирог-Орлик, мастером по монтажу был автор этих строк. Участвовали все ремонтники котельного и турбинного цехов. Большое количество слесарей и сварщиков выделил судостроительный завод.

Одновременно с сооружением теплотрассы велось проектирование, изыскание труб, изготовление компенсаторов. На копке траншей работали военные подразделения. Чаще всего чертежи не успевали за фактическим выполнением работы.

Велись дела с каким-то особым энтузиазмом. К 24-й годовщине Великой Октябрьской революции в холодные дома города с ТЭЦ пришло тепло.

Воспоминания
написаны в 1985 году.
Из архива
Комсомольской ТЭЦ-2.

Василий Григорьевич Зайцев в годы Великой Отечественной войны работал начальником топливоподачи, затем котельного цеха ТЭЦ, которая тогда входила в состав судостроительного завода. В 1957 году после передачи ее в РЭУ Хабаровскэнерго он был назначен ее директором, став, таким образом, первым директором Комсомольской ТЭЦ-2.